Премия Рунета-2020
Крым
+23°
Boom metrics
Общество5 мая 2020 21:46

«Каратели подожгли дом, где находились 13 раненых»: Истории крымских сел, сожженных гитлеровцами дотла

«Комсомолка» продолжает публиковать выдержки из рассекреченных документов, хранившихся в архивах ФСБ [часть 3]
Каратели сожгли село Бешуй-Копи (Чаир) дотла

Каратели сожгли село Бешуй-Копи (Чаир) дотла

Фото: Анастасия ГОНЧАРОВА

Часть 1, Часть 2, Часть 4

Задолго до знаменитой трагедии в белорусской деревне Хатынь, которую нацисты сожгли дотла, гитлеровцы уже «репетировали» подобное в Крыму. Несколько крымских сел каратели из СС при помощи местных коллаборационистов уничтожили в 1942-1943 году.

Наиболее известна расправа 1942 года над жителями греческого села Лаки (Горянка) Бахчисарайского района. Около двух десятков людей сожгли заживо, заперев в помещении сельского магазина. Остальных жителей угнали, а поселение уничтожили. Об этом сняты фильмы, написаны книги. Журналисты давно окрестили Лаки «крымской Хатынью», но, к сожалению, эта трагедия была не единственной.

В конце апреля из архивов ФСБ в архивы Республики Крым и города Севастополя передали копии рассекреченных документов, повествующих о зверствах фашистов во время оккупации Крыма. Там содержатся сведения о других сожженных карателями селах. О них мы сегодня и расскажем.

БЕШУЙ-КОПИ (Чаир, Крымский, Шахты)

Первыми жителями исчезнувшего поселка в Бахчисарайском районе были рабочие, добывавшие в начале ХХ века бурый уголь в горных шахтах, которые называются Бешуйские копи.

Располагалось шахтерское село в верховьях реки Качи, у северо-западных склонов Бабуган-Яйлы. А вот как оно звалось, краеведы спорят до сих пор. «Какое название носил поселок, пока не выяснено — ни в одном официальном документе до 1976 года не обнаружено», - гласят путеводители по Крыму.

На картах 20-х годов обозначена железнодорожная стация «Копи». Встречается в путеводителях название «Шахты», а также «Крымский» - по названию противотуберкулезного детского санатория, который создали там после войны.

Станция Копи на карте 1920-х годов

Станция Копи на карте 1920-х годов

Командир Южного соединения партизанских отрядов Крыма Михаил Македонский в своей книге «Пламя над Крымом» упоминает село в тех местах под названием Чаир.

Михаил Македонский

Михаил Македонский

А вот партизан из его отряда Анатолий Сандулов, который после войны выступил в качестве свидетеля по делу о преступлениях нацистов, называл поселок Бешуй-Копи. Протокол допроса Сандулова от 27 июня 1957 года рассекретили только недавно - в апреле 2020-го.

Партизан рассказал, что находился в отряде под командованием Македонского с 1941 года. А в конце января 1942-го получил задание поселиться в поселке Бешуй-Копи.

- Прописаться, установить связь со старостой этого поселка и информировать командование нашего отряда об обстановке в поселке: о появлении подозрительных лиц, появлении немецких частей и тому подобное, - вспоминал Анатолий Сандулов.

Анатолий Сандулов ушел в партизаны 16-летним юнцом / Новости Новороссии

Анатолий Сандулов ушел в партизаны 16-летним юнцом / Новости Новороссии

17-летний партизан поселился в пустом доме и начал наблюдать. В ночь на 2 февраля 1942 года староста поселка Алексей Никифорович Литвинов бежал вместе со своей дочерью в соседнюю деревню Коуш. Как уточняется в рассекреченном спецсообщении наркому внутренних дел Крымской АССР о положении населения на временно оккупированных территориях, в той деревне располагался штаб вооруженных дружин коллаборационистов.

Согласно этому спецсообщению, каратели и дружинники неоднократно «грозили населению расправой за сочувствие и помощь партизанам». Как гласит документ, «бегство старосты, очевидно, являлось сигналом для расправы над жителями поселка».

«У Петрика на руках был убитый его внук - лет трех»

Рано утром 4 февраля поселок Бешуй-Копи (Чаир) окружили члены немецкого карательного отряда СС и добровольцы-дружинники – всего около 250 человек. Их сопровождали проводники-коллаборационисты из числа местного населения.

Всех мужчин согнали к одному дому, поставили к стене и охраняли. Тем временем женщин и детей заставили вынести все ценное из домов, согнать скот. Все дома в поселке каратели подожгли. В одном из них находились двое раненых красноамейцев, но вынести их гитлеровцы не разрешили. Мужчины сгорели заживо.

- Затем они из нашей группы взяли 6 человек и под охраной двух автоматчиков, одного пулеметчика немецкий офицер повел нас к обрыву возле поселка. Когда подвели нас к обрыву, немецкий офицер вынул пистолет, заложил в пистолет обойму и, подойдя к Никитину [Ивану], который стоял со мной рядом, взял его за руку, повернул к себе спиной и выстрелил ему в затылок. Видя такое дело, я крикнул: «Партизаны, спасайтесь!» - и бросился под обрыв. По мне, видимо открыли огонь, во время падения я получил пулевое ранение в правый бок. Упал я прямо в реку, а голова оказалась на берегу. Ко мне с обрыва скатилось несколько трупов мужчин из числа жителей поселка. Спустя некоторое время каратели спустились к реке, и один из них стучал носком обуви меня по голове, говоря на своем языке, что я мертв. Возле реки я пролежал до вечера, поселок горел. К вечеру я отсюда выбрался и добрался до своего отряда, - показал партизан.

Врач из партизанской группы. Лето 1943 года. Фото Иван Запорожский / Из фондов Центральной студии документальных фильмов

Врач из партизанской группы. Лето 1943 года. Фото Иван Запорожский / Из фондов Центральной студии документальных фильмов

Товарищи его перевязали, а на следующий день Анатолий Сандулов вместе со другими партизанами вернулся в поселок. Там они нашли тела 19 расстрелянных мужчин. Похоронили там же, в поселке, недалеко от обрыва.

- Перед тем, как приступить к расстрелу, каратели подожгли в поселке один дом, в котором находилось 13 человек раненных партизан Южного соединения. Когда мы на второй день пришли хоронить расстрелянных, то у Петрика на руках был убитый его внук - лет трех. Петрик так и остался держать его на руках, - вспоминал партизан. - Обнаружили еще жительницу поселка Любу Марцишевскую. Она оказалась изнасилованной, а потом ее убили. Остальное население - женщин и детей - каратели угнали в сторону Бахчисарая.

Памятник жертвам карателей и партизанам на месте сожженного села / Фото: поисковый отряд "Азимут"

Памятник жертвам карателей и партизанам на месте сожженного села / Фото: поисковый отряд "Азимут"

Шестерым женщинам и двоим детям (11-летней девочке и грудному младенцу) удалось спастись.

В рассекреченных документах – спецсообщении на имя наркома внутренних дел и протоколе допроса партизана – о судьбе оставшихся 32 сельчанок, оказавшихся в плену у карателей, не сказано ни слова. Отмечается только, что среди них были жены красноармейцев и партизан.

Как выяснилось позднее, с места расстрела удалось убежать еще одному партизану по фамилии Зайцев. Он тоже примкнул к одному из отрядов и погиб под Севастополем два года спустя, в 1944-м.

«Вот папу вывели на расстрел, и он стоял первый»

«КП-Крым» пообщалась с дочерью того самого Ивана Никитина – жителя поселка Бешуй-Копи (Чаир), которого немецкий офицер застрелил самым первым. Ей вместе с матерью, сестрой и братом удалось выжить. Сейчас Валентине Ивановне – почти 80, она живет в поселке Орджоникидзе под Феодосией.

Семья Никитина каждый год ездила на могилу к отцу. Из архива дочери Валентины Ивановны

Семья Никитина каждый год ездила на могилу к отцу. Из архива дочери Валентины Ивановны

В феврале 1942-го Валентине Ивановне было всего полтора года, и о событиях тех дней она знает по рассказам матери. Отец ее – уроженец Мазанки (Симферопольский район), до войны работал завхозом в шахте по добыче угля в Бешуйских копях, жил с семьей – женой Анастасией и тремя детьми – в Чаире.

- Как объявили войну - папа собрал вещмешок и ушел, в первый же день. Воевал где-то в районе Перекопа, немцы захватили его в плен. Ранен был в ногу. Гоняли их там в районе Джанкоя – вагоны разгружать. И молодой немец по-русски, видно, понимал, и говорит: «Чей ты? Откуда?». А отец отвечает, что местный, из Крыма. А немец: «Чтоб я дома был - и в плену… я бы давно убежал». И папа убежал! – говорит дочь красноармейца. – Представьте, где Джанкой и где Чаир… Он пешком шел по горам. Очень долго, потому что полезет на гору - а потом сорвется, голодный, ослабевший, летит до самого низа. А потом опять ползет. Стреляли в него немцы, но как-то не зацепили.

Иван Федорович Никитин - крайний слева. Фото из личного архива дочери Валентины Ивановны

Иван Федорович Никитин - крайний слева. Фото из личного архива дочери Валентины Ивановны

Иван Никитин добрался до поселка примерно в январе 1942-го. В Чаире квартировали партизаны. На подходе к поселку они натянули нитку сигнальную, боец зацепил ее - и мужчину тут же взяли под руки дозорные. Привели в к командирам, допросили, оказалось – местный. Ну, говорят, иди домой тогда, к жене.

- Мама стирала вещи партизан. Тут пришла соседка и говорит: «Иди, Ваня твой пришел». А мама: «Мой муж винтовку не бросит!», - рассказывает Валентина Ивановна.

Ей объяснили, что супруг не дезертировал, а бежал из плена и пешком добрался домой. Взволнованная женщина позвала старших детей – Вовочку и Наденьку. Только они отца не сразу узнали, такая у него выросла борода! После тяжелейшего путешествия Иван Никитин заболел и остался дома, с партизанами в лес не пошел.

В партизанском отряде. Фото: Иван Запорожский / Из фондов Центральной студии документальных фильмов

В партизанском отряде. Фото: Иван Запорожский / Из фондов Центральной студии документальных фильмов

- Месяц всего был дома. Немцы были в Коуше, но боялись сюда сунуться, пока партизаны тут. И как только наши ушли в горы, тут же нашелся предатель. Побежал в Коуш, сказал, что партизаны ушли. И немцы в 4 часа ночи пришли в поселок. Папа вышел тогда из дома и видит, что деревню уже подожгли. У нас ночевали два раненых красноармейца, и отец им говорит: «Немцы!». Ребята выпрыгнули из окна и убежали. Мама кричала: «Ваня, беги!». А тут семья, куда… ребята эти потеряли патроны, рассыпали по двору, и вот папа собирает патроны – и немцы заходят, уже хата горит, - вздыхает дочь. - Мы раздетые-разутые успели выскочить, а зима была суровая… и вот папу вывели [на расстрел], и он стоял первый. Мама к нему, а он ей только: «Береги детей!».

Поисковики и родственники погибшего красноармейца Никитина у памятника на месте сожженного села. Фото: Поисковый отряд "Азимут"

Поисковики и родственники погибшего красноармейца Никитина у памятника на месте сожженного села. Фото: Поисковый отряд "Азимут"

Поисковики из отряда "Азимут" установили мемориальную доску на месте гибели Ивана Никитина

Поисковики из отряда "Азимут" установили мемориальную доску на месте гибели Ивана Никитина

После расправы над мужчинами немцы погнали женщин и детей к дороге. Тогда к теперь уже вдове Никитина подошла Анна Сандулова – мать того самого выжившего партизана, свидетельские показания которого мы приводили выше.

- Она маме и говорит: Настенька, пока немцы не видят, пошли… вот тропинка, я знаю, где партизаны. Лучше с ними. Но Вовка убежал за коровой, и мама без него не пошла. Сандулова убежала и рассказала партизанам, что сделалось там, в Чаире…

Анна Сандулова. Фото конца 1930-х гг / Новости Новороссии

Анна Сандулова. Фото конца 1930-х гг / Новости Новороссии

Анастасию Никитину вместе с тремя детьми пригнали в Симферополь. Там какое-то время им пришлось голодать, сидя в лагере за колючей проволокой. Потом женщину отправили на работы в оккупированную Херсонскую область Украины. Сразу после освобождения Крыма она вернулась домой и смогла вырастить своих детей, несмотря на послевоенную бедность и голод.

Позднее судьба свела Анастасию Никитину с Македонским – бывшим партизанским командиром, который руководил после войны совхозом «Коктебель» и как раз писал свою книгу воспоминаний. Бывшая жительница сожженного поселка много рассказала ему о событиях в Чаире, и Македонский посвятил трагедии поселка отдельную главу.

АРМАТЛУК

В рассекреченных документах есть малоизвестная история еще одного сожженного села, которое так и не возродилось из пепла, - Арматлук.

Оно располагалось в Кировском районе, недалеко от Феодосии, километрах в трех от современного села Наниково. Село раскинулось у подножия хребта Армутлук.

О судьбе сожженного Арматлука во время допроса по делу о преступлениях нацистов в Крыму рассказал агроном из села Южное (во время войны – Султановка) Леонид Иванцов.

Осенью 1943 года в Султановке квартировали несколько пехотных подразделений гитлеровцев, а также подразделение минеров. К слову, они тогда закладывали мины на побережье Черного моря от Двухъякорной бухты до поселка Коктебель.

К концу 1943 года село Арматлук насчитывало 30-40 дворов. Жили там, в основном, греки.

- Причиной уничтожения села Арматлук послужило то, что оно находилось около южной части Старо-Крымских лесов, где действовали партизаны, - предполагает свидетель. - Партизаны перед уничтожением села Арматлук совершили нападение на фашистское подразделение, располагавшееся в селе Бараколь (ныне Наниково).

Партизанские будни. 1943 год. Автор фото: Иван Запорожский / Из фондов Центральной студии документальных фильмов

Партизанские будни. 1943 год. Автор фото: Иван Запорожский / Из фондов Центральной студии документальных фильмов

Когда именно нацисты расправились с жителями Арматлука, агроном Леонид Иванцов точно не помнит – то ли в конце декабря 1943-го, то ли уже в начале января 1944-го.

- Утром в сторону этого села из Султановки выехало много подвод с солдатами. В середине того же дня со стороны села Арматлук были слышны взрывы. К вечеру в наше село возвратились подводы с немецкими солдатами, с награбленным имуществом жителей села Арматлук. У нас на квартире в то время стояло, проживало четверо немецких солдат. Трое из них выезжали на карательную операцию в Арматлук. На ломаном русском языке они после этого хвалились, что «Арматлук капут», показывали жестами, что он взорван. Они же привезли из этого села подушки, матрацы, перины, ведра, утюги, а также дрова, - вспоминал на допросе свидетель.

В мае 1944-го, уже после освобождения района от оккупации, Леонид Иванцов побывал в селе Арматлук – точнее, там, где оно когда-то было.

- Я увидел, что села Арматлук нет. На его месте лежали кучи земли и самана (кирпич-сырец из глинистого грунта с добавлением соломы. – Ред.). Только на приусадебных участках уцелело по несколько штук фруктовых деревьев, - говорил свидетель.

Позднее в советские годы на этом месте устроили кошару для овец совхоза «Коктебель».

Список расстрелянных и раненых в селе Бешуй-Копи (Чаир). Из спецсообщения наркому внутренних дел Крымской АССР "О положении населения во временно-оккупированных немецкими захватчиками районах Крыма и о зверствах фашистов по отношению к населению".

Список расстрелянных и раненых в селе Бешуй-Копи (Чаир). Из спецсообщения наркому внутренних дел Крымской АССР "О положении населения во временно-оккупированных немецкими захватчиками районах Крыма и о зверствах фашистов по отношению к населению".

Другие сожженные села Крыма

Перечень поселений, которые сжигали нацисты и местные коллаборационисты в Крыму из рассекреченной справки «О результатах работы по выявлению и изъятию предателей на территории Крымского полуострова по состоянию на 23 апреля 1944 года»:

- Узенбаш (располагалось недалеко от Балаклавы, ныне не существует)

- Стиля (после войны переименовали в Лесниково, в 1975-м всех жителей переселили из-за строительства Загорского водохранилища, больше не существует);

- Бодрак (ныне Скалистое, Бахчисарайский район);

- Улу-Сала (Синапное, Бахчисарайский район)

- Коуш (после войны – Шелковичное, Бахчисарайский район. Сейчас не существует)

- Кобази (Малиновка, Бахчисарайский район)

- Татаркой (Машино, Бахчисарайский район)

- Саблы (Партизанское, Симферопольский район)

- Джафер-Берды (Дружное, Симферопольский район)

- Фриденталь (Курортное, Белогорский район)

- Бия-Сала (Верхоречье, Бахчисарайский район)

- Оул,

- Сумба,

- Авчилай

- Виши.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

7 редких фото военной и послевоенной Керчи авторства Евгения Халдея

В музейных фондах хранится фотолетопись войны (подробнее)

«Дядя Костя спросил, хорошо ли я город знаю»: Как 12-летний крымчанин стал связным у партизан во время фашистской оккупации

91-летний Нури Абибуллаев поделился с «Комсомолкой» воспоминаниями о войне (подробнее)

В Керчи подготовили уникальный фотоальбом «Дороги войны Евгения Халдея»

В издание вошли снимки из музейных фондов и личного архива Анны Халдей (подробнее)

«Бесстрашная Маруся» из Крыма одна уложила полтора десятка фашистов

Медсестра Мария Байда в 1942 году расстреляла 15 солдат и офицера из автомата, еще четверых убила прикладом и ушла со своим отрядом, захватив оружие противника (подробнее)

«Из кузова доносились нечеловеческий крик, стон и вой»: Из рассекреченного рассказа крымчанки, увидевшей «душегубку» гитлеровцев в действии

«Комсомолка» продолжает публиковать выдержки из документов, недавно переданных из архивов ФСБ в государственные архивы Крыма и Севастополя (подробнее)