Премьера фильма «История одного назначения»: Как Лев Толстой писаря от смерти спасал

Кадр из фильма «История одного назначения».

1866 год. Поручик Григорий Аполлонович Колокольцев (Алексей Смирнов) проводит юность в блестящих эскападах. Однажды они с приятелями угощают циркового слона шампанским, и тот погибает в муках похмелья. Папа Григория Аполлоновича (реальный отец актера и заодно режиссера, Андрей Смирнов) устраивает ему выволочку, напирая на героические деяния нескольких поколений предков. Колокольцев, вспылив, удаляется из города Динь-Динь в армию, в пехотный полк - познавать жизнь и просвещать солдатиков. Там, правда, очень неприятный командир - капитан Яцевич, сухарь, который никак не хочет вместе с Колокольцевым вести задушевные беседы под кларет. Вскоре (хотя как вскоре - через час после начала фильма) на этого самого Яцевича набросится с пощечиной писарь Василий Шабунин (Филипп Гуревич), бледный, маленький и не шибко умный человек. Капитан отделается синяком, Шабунина за нападение приговорят к смертной казни.

Поручик Колокольцев в исполнении актера Алексея Смирнова.

Главным героем этого самого первого часа станет 37-летний помещик Лев Толстой (Евгений Харитонов), который уже успел опубликовать «Севастопольские рассказы», «Казаков», «Детство», «Отрочество» и «Юность», а сейчас тихонько пишет что-то про наполеоновские войны. С виду его гораздо больше занимает не литература, а хозяйство (он закупает черных свиней в Японии и удобрения в Аргентине) и всякие семейные трудности. Колокольцев, рыдавший над «Детством», млеет от знакомства с таким интересным человеком. Они оба принимают участие в судьбе Шабунина. Колокольцев еще до того, как писарь ударит капитана, дает ему деньги на побег из армии (ясно, что тщедушному парню, которого все травят, там не будет жизни). А Толстой потом станет адвокатом Василия на процессе, пытаясь уберечь его от смертной казни – и произнесет блистательную речь, которая подзащитному ничуть не поможет.

Постер картины «История одного назначения».

Потом Толстой скажет: «… случай этот имел на всю мою жизнь гораздо более влияния, чем все кажущиеся более важными события жизни: потеря или поправление состояния, успехи или неуспехи в литературе, даже потеря близких людей». Тянет предположить, что именно после жуткого, почти абсурдного расстрела Шабунина он станет главным в мировой литературе экспертом по смерти и по несправедливости. По судьбе человека, затянутого в торнадо из всеобщей глупости, безжалостности, сломанного неправильным устройством мира (даже «Хаджи-Мурат» – прежде всего об этом).

Актер Евгений Харитонов в роли графа Толстого.

В лучшем на сегодня фильме Авдотьи Смирновой (сценарий написан с Анной Пармас и главным толстоведом современности Павлом Басинским) ненавязчиво пересекаются сразу несколько сюжетов. О том, что интеллигенту пытаться нести свет в народ – все равно что слону наливать «Вдову Клико»: в лучшем случае не оценит, в худшем погибнет. Точно так же опасно и литератору лезть в реальную жизнь: увлечется словами, начнет сочинять, в приступе вдохновения доведет всех до слез, но при этом в своем порыве пренебрежет простыми методами и глупыми формальностями – и гуляй, Вася, на тот свет. Два мира - образованных людей с тонким чувством слова и утренним какао, и простаков с их «лишь бы в баню запустили в женский день» - практически невозможно совместить, это параллельные реальности, Толстой вон полжизни их пытался согнуть и переплести – а вонючие мужики только ломали шапки и говорили «Это ничаво».

Но это все-таки прежде всего фильм не про Толстого, а про Колокольцева. В каком-то смысле про его смерть, а не шабунинскую (кстати, иногда создается впечатление, что писарь к собственному расстрелу относится гораздо спокойнее, чем все чувствительные души, его окружающие). Это коротенькая повесть воспитания, в ходе которой хороший мальчик со звенящим голосом превращается в хорошего офицера – потому что его отец объясняет ему, что такое офицер. И он будет вынужден сделать выбор, потому что чувства чувствами, а профессия тоже важное дело.

Режиссер может сколько угодно кричать, что милосердие превыше правосудия. Если не считать Толстого, полувыдуманные персонажи картины, которые ее услышат, только погубят себе жизнь, в переносном, а не то и в прямом смысле слова. Или услышат и тут же вычеркнут услышанное из памяти – потому что так человеку жить гораздо проще, Лев Николаевич не даст соврать.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Авдотья Смирнова: «И я, и Михалков – все мы сотканы из русской литературы»

После премьеры фильма «История одного назначения» на «Кинотавре» (там она в итоге получила приз за лучший сценарий) режиссер ответила на несколько вопросов корреспондентов «КП» (подробности)