Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+10°
Boom metrics
Звезды8 июня 2018 15:00

Александр Гордон: «Я терпеть не могу кино, потому что это — не искусство»

Телеведущий, актер и режиссер представил на «Кинотавре» свой новый фильм «Дядя Саша» и после премьеры пообщался с корреспондентами «КП»
Александр Гордон представил на кинофестивале свой фильм

Александр Гордон представил на кинофестивале свой фильм

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

Александр Гордон сам поставил «Дядю Сашу» и сам сыграл в нем главную роль — кинорежиссера Александра Авербуха, который пытается преодолеть творческий кризис, снимая у себя на даче экранизацию рассказа Уильяма Фолкнера. Реальность вскоре начинает подражать фолкнеровскому сюжету: молодой актер (Никита Ефремов), играющий поэта, в самом деле влюбляется в свою партнершу – жену режиссера (Анна Слю); только переспав с ней, он постигает суть образа. Это идет картине (но не ее автору) только на пользу.

«Я СТАЛ СТАРЫЙ И ПОЭТОМУ СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ»

- Вашу картину тепло встретили. Вы ожидали аплодисментов?

- Конечно, нет. Это первый показ для зрителей, да и сам я впервые вижу это кино на большом экране. Можно было ожидать худшего. Тем более, я четыре года вел передачу «Закрытый показ», где только и делал, что обижал кинематографистов... На самом деле для меня было бы провалом, если бы зрители восприняли фильм как драму. А то, что получилось убедить всех, что это по жанру комедия, я прям счастлив.

- А вы действительно снимали драму? Ваша жена Нозанин Абдулвасиева, например, считает, что это драма...

- Нет. Это же абсолютная комедия. Просто у нас восприятие этого жанра довольно ограниченное: либо комедия положений, либо комедия характеров. А «Дядя Саша»- комедия узнавания. Для меня главной задачей было – чтобы люди узнали себя, над этим посмеялись и с облегчением пошли дальше. Никакой другой задачи у этого фильма нет. Ну, кроме внутренних, которые никого не касаются.

А что касается жены - объясню, почему с ее точки зрения это драма. Драма предполагает сочувствие, соучастие. В драме героя жалко. Поскольку она меня знает лучше, чем остальные, то разглядела в этом персонаже мои черты. И не могла не пожалеть его. Но поскольку всем остальным на меня по фиг, то для них это, конечно, комедия.

- Там есть эпизод, где вы плачете. Это, по-моему, первый подобный эпизод в вашей карьере. Обычно вы ерничаете и издеваетесь.

- Да. Но там пришла пора поплакать. (Улыбается).

- Часто вам в жизни приходится плакать?

- Только из сентиментальности. Я стал старый и поэтому сентиментальный. Когда смотрю какой-нибудь плохой сериал, могу всплакнуть, как бабушка.

- Вы смотрите плохие сериалы?

- С удовольствием! Я так самоутверждаюсь. Когда смотришь хорошее кино, тебе становится легко и свободно, но потом плохо, как режиссеру. Когда смотришь скверный сериал, - так хорошо, столько радости!

Телеведущий, актер и режиссер представил на «Кинотавре» свой новый фильм «Дядя Саша»

Телеведущий, актер и режиссер представил на «Кинотавре» свой новый фильм «Дядя Саша»

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

- Но если сериал доводит до слез, может, он не настолько плох?

− Знаете, чем отличаются слезы сентиментальные от слез высоких, от того самого катарсиса? Это как в анекдоте, когда еврей приходит от врача к жене и говорит: «Дорогая, то, что мы с тобой всю жизнь принимали за оргазм, оказалось астмой!»

− А что вы смотрите по телевидению, кроме плохих сериалов?

− Новости и спорт. В основном футбол. Когда чемпионат мира, могу и хоккей.

− У вас нет желания уехать из Москвы на время чемпионата мира?

− А я уеду. На дачу. Там большой телевизор. Могу, ни на кого не обращая внимания, смотреть те матчи, которые мне нужны, под белой луной.

«СТАНИСЛАВСКИЙ ИСКАЗИЛ ВОСПРИЯТИЕ ЧЕХОВА НА ВЕСЬ ХХ ВЕК»

- Ваш герой в «Дяде Саше» экранизирует рассказ Уильяма Фолкнера. Не самый очевидный выбор.

- Тут две причины. Во-первых, я Фолкнера люблю и очень давно, еще с детских времен, хочу его поставить. Или просто, как здесь, к нему прикоснуться. А во-вторых, у него в рассказе есть классический треугольник – что называется, любовная коллизия среди людей высоких. И мне показалось забавным, что мой персонаж хочет повторить это в жизни, полагая, что он сможет получить те же эмоции, думая, что он осилит даже измену жены. А выяснилось, что он слабак. Вот еще поэтому фильм - комедия. Трагедия — это когда герой встает на борьбу с роком, и рок его убивает. А когда он от этого рока бежит – это смешно.

- И, конечно, в вашем фильме множество параллелей с Чеховым.

- Чехов у меня — от обиды за Антона Павловича, которую ему в свое время нанес Станиславский. Чехов называл «Чайку» комедией, а Станиславский поставил ее как драму, чем исказил восприятие Чехова на весь ХХ век. И только к концу ХХ века люди вчитавшиеся стали понимать, что это не про усадьбы и разговоры в беседках - это настоящая комедия, немножко, я бы даже сказал, мизантропическая. В ней люди много говорят, и при этом никто друг друга не слышит. А если бы услышали, можно было бы избежать трагедии.

− Но там же все-таки человек в финале стреляется.

- Станиславский не понял главного. Отчего стреляется Треплев? Конкретная причина - какая? Что-то из его прошлого? Тогда он мог застрелиться и раньше, он ведь уже пытался. Если причина в его матери, - так вот она, мать, вроде никуда он от нее не делся... Нет, он стреляется от мизансцены. И в этом абсолютная гениальность Чехова. Когда Нина услышала Тригорина в соседней комнате, она приникла к замочной скважине. Вы представляете, что в этот момент видел Треплев? Он видел задницу Нины, которая мыслями была не с ним. Это трагедия или комедия? По-моему, комедия. А то, что Треплев был обречен с самого начала, и что Чайка – это не Нина, а он сам, по-моему, очевидно. Если этого не понимать, ты поставишь другой спектакль. Что и сделал Станиславский.

- Над «Дядей Сашей» вы работали целой семьей. Супруга - кастинг-директор, тесть – исполнительный продюсер... Тяжело с близкими работать?

- Конечно, с близкими работать гораздо сложнее, чем с далекими. Потому что с далекими отношения строятся здесь и сейчас, а с близкими они здесь и сейчас разрушаются, прямо в ходе процесса. Это почти невыносимо. Но они оказывали мне колоссальную помощь и поддержку, не только профессиональную, а еще и человеческую. Я, конечно, им благодарен, потому что без них не было бы никакого кино.

- Актриса Анна Слю чем-то похожа на вашу первую жену, на Катю Гордон.

− Во-первых, Катя не первая моя жена. Во-вторых, даже не вторая. А в-третьих, совсем не похожа. Если вы сравниваете блондинистость и некоторые черты лица, то, может быть, и похожи, но это совершенно два разных характера. Наша героиня все-таки живет для мужа.

- Героиня Слю с потрясающей легкостью отдается своему партнеру по фильму, которого играет Никита Ефремов...

- Они это делают ради профессии. После того, как у них начинается роман, они потрясающе начинают играть любовь перед камерой. То есть делают именно то, что от них требовал режиссер. По-моему, на этой сцене зал смеялся больше всего.

- Вы ведете передачу «Мужское/Женское», где описываются дикие жизненные сюжеты, мелодраматические, страстные. Был среди них такой, по которому вам хотелось снять фильм?

− И да, и нет. В телевизионном формате совсем другая драматургия. Сюжет может вызвать интерес, даже сочувствие или негодование, но его слишком трудно перевести в формат фильма: недостаточно будет того, что происходит на площадке. Нужно переписывать историю героев заново. А то, как говорит мой отец, получится фильм, который скучен, как чужая жизнь. И надо быть гениальным драматургом, чтобы эту живую энергию переработать во что-то художественное. А у меня «Дядя Саша» - только первый сценарий, я дебютант в драматургии...

Александр Гордон после премьеры пообщался с корреспондентами «КП»

Александр Гордон после премьеры пообщался с корреспондентами «КП»

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

«АВЕРБУХ — НАСТОЯЩАЯ ФАМИЛИЯ МОЕГО РОДА»

− Вам не жалко, что закрылся «Закрытый показ»?

- Мне-то – нет, потому что я кино терпеть не могу. И для меня это была пытка – смотреть фильмы, а потом еще и обсуждать их. Но у всех журналистов, не только у вас, первый вопрос ко мне: когда будет возобновлен «Закрытый показ»?.. Я могу одно ответить: это не от меня зависит. Сейчас идеи использовать появившиеся новые цифровые площадки для того, чтобы возродить программу. Но тут возникает коллизия. Если вы думаете, что продюсеры и режиссеры ходили на «Закрытый показ» только для того, чтобы получать от меня пинки, и испытывали от этого удовольствие, вы заблуждаетесь. Они ходили, потому что фильм покупал Первый канал. Им платили деньги, и у них был шанс показать свое кино всей стране. А что делать в этом смысле на цифровой площадке, я не знаю.

- Почему вы не любите кино?

- С детства как-то не полюбил, и все. Я считаю, что кино – не искусство. И даже читаю за деньги лекции на эту тему.

- А что тогда искусство – театр?

- Театр – синтетическое искусство, которое предполагает наличие в нем живописи, музыки, актерства, некой режиссуры... В театр ты приходишь и видишь живых людей. Зал живет вместе с ними и получает от них эмоции здесь и сейчас. Театральный спектакль умирает, как правило, через три, через пять лет. От него остается только воспоминание. И вот там он переходит в разряд искусства.

А кино можно пересмотреть. И это чудовищно. Оно не выдерживает времени. Посмотрите любой шедевр 20-30-х годов. Ну что осталось-то? Феллини уже начинает сыпаться от времени, потому что оно меняется стремительно. Время уходит. Кино не остается. Можно взять некоторые кадры из некоторых фильмов, повесить их как живопись на стену. Но невозможно себе представить, что кто-то впервые посмотрит кино, снятое сорок лет назад, и испытает те же эмоции. Следовательно, оно не живет во времени. А раз не живет во времени, значит, это не искусство, это аттракцион. Как он затеялся как аттракцион, так и существует доселе.

- Почему у вашего героя фамилия Авербух?

− Вы еще спросите, почему он Петрович... Авербух – это настоящая фамилия моего рода. Мой дед в 1918 году сменил ее на Гордона. Я долго искал причину. Спросить его было нельзя, он умер в тот год, когда я родился, а никому другому он об этом не рассказывал. Мне кажется, я понял причину: Авербух – это раввинская фамилия, начиная с XV века. А он видел, что со священниками делает советская власть. И решил от греха подальше взять рабоче-крестьянскую фамилию Гордон. А Петрович – потому что папа мой, Гарри Борисович, в крещении стал Петром. Вот такая сложносоставная игра. Но это же зрителю по фигу абсолютно.

- Сейчас Владимир Соловьев, ваш бывший товарищ, очень активно выступает на канале «Россия». Вы смотрите его передачу? И что о ней думаете?

− Я иногда попадаю на нее. И должен отметить, что Володька с тех пор, как мы с ним познакомились и стали вести программу «Процесс», очень сильно вырос профессионально, набрал веса и авторитета. Он реально знает политиков, бизнесменов, он пытается даже рулить какими-то событиями. Честь ему и хвала. Но я не являюсь его постоянным зрителем, и уж тем более поклонником.

«В ГЛАЗАХ КИРЫ МУРАТОВОЙ БЫЛО СТОЛЬКО БОЛИ!..»

- В производстве «Дяди Саши» участвовал Первый канал...

- Да, и сильно участвовал. Мы, грубо говоря, продали право брачной ночи еще на стадии производства. У нас с Константином Львовичем не очень близкие отношения, не товарищеские, а скорее партнерские. Несколько лет назад он согласился посмотреть мой фильм «Огни притона» на большом экране. Приехал на «Мосфильм», один сидел в просмотровом зале, и когда фильм закончился, меня обнял, чего я от него совершенно не ожидал. И тут же купил фильм для «Закрытого показа». Он мне поверил как режиссеру. И сейчас я пришел к нему и сказал: Константин Львович, такая фигня, мы получаем государственные деньги, но их не хватает, поскольку они платят только по закону – до 70 процентов бюджета, нужно доплатить. Он доплатил.

- А он видел фильм уже?

- Еще нет. Думаю, опять обнимет.

- Только что пришла печальная новость - не стало Киры Муратовой...

− Я боготворю ее первые фильмы. И совершенно не понимаю последних. Видимо, я недостаточно вырос за это время, чтобы постичь такой киноязык. Мне там все кажется вычурным. Как сказала Ахматова после встречи с Цветаевой, к которой они готовились шесть лет: «Марина ушла в заумь». Мне кажется, что Кира Георгиевна тоже в какой-то момент пошла по этому пути. Ей было интересно само кино, процесс создания, а не зрительская аудитория. Мне было очень жаль, потому что первые ее фильмы были пронзительны до слез...

С Кирой Георгиевной я даже один раз пил чай у нее в кабинете на Одесской киностудии. Я приехал в Одессу снимать «Огни притона», там была эпизодическая роль такой настоящей одесситки, но вполне интеллигентной. И я поперся к Муратовой на студию с предложением эту роль сыграть. «Кира Георгиевна, это же один съемочный день, ну пожалуйста!» Она с достоинством отказала, потому что была занята своими делами, да еще и приболела. И я увидел ее глаза… Сказать, что в них было много боли – ничего не сказать вообще. Это был абсолютно не здешний человек уже. А было это лет семь назад. Поэтому для меня ее кончина сюрпризом не стало. Печалью – стало, а сюрпризом – нет.

Она великий режиссер. Великий! Без даже преувеличений и преуменьшений. Уровня Бергмана. Но судьба у каждого своя. Я знаю много режиссеров, которые в начале жизни снимали одно кино, потом стали снимать другое кино. И не всегда поклонникам этих режиссеров второй период их жизни оказался по душе. Но царствие ей небесное. Все-таки она была очень светлым человеком.

- У вас очень красивая жена.

− Слава богу!

− Кстати, ваша супруга носит свою фамилию, а не вашу...

− Для меня это совершенно не важно. Она хотела взять двойную фамилию – Абдулвасиева-Гордон. Но когда мы расписывались, выяснилось, что это возможно только в том случае, если я тоже возьму такую фамилию. В общем, мы плюнули на это. Дети у нас - Гордоны.

- Многие обсуждают ваш союз. Что прежде всего привлекло вас в ней? Она не случайный человек в кино, из творческой династии. Вам интересно с Нозой?

- Не было бы интересно, не было бы двоих детей и совместной жизни. Ноза, несмотря на свой нежный возраст поражает своей восточной мудростью. И я у нее в рабстве, что называется. В добровольном. Потому что я вижу, что она желает мне только добра. И если это не переходит всех границ, если она не говорит, например, «Не пей совсем», - я ей подчиняюсь.