«Если спортсмен не применял допинг - и через сто лет проба будет чистой»

Денис Мужжухин, глава НАДА.

Фото: Владимир КРИУЛИН

«Если схема лечения выбивается из классической, тогда специальный отдел ВАДА это анализирует»

- Какие сейчас тенденции в мире допинга и борьбы с ним?

- Идет пересмотр всей всемирной антидопинговой системы и реформирование Всемирного антидопингового агентства (ВАДА). Накопившиеся вопросы и разногласия достигли пика. МОК, ВАДА, национальные антидопинговые агентства вырабатывают предложения по совершенствованию этой системы.

- Взлом хакерами сайта ВАДА - это явление войны на допинговом фронте?

- Хотелось бы обратить внимание (и ВАДА это делает), что была взломана не система администрирования ADAMS, а почтовые ящики конкретных спортсменов. Хотя системе был нанесен серьезный урон.

- После хакерской атаки вновь стали обсуждать терапевтические разрешения, которые позволяли некоторым спортсменам легально принимать запрещенные препараты. Но ведь и раньше было об этом известно?

- Механизм получения таких разрешений был всегда. Спортсмену никто не отказывает в праве лечиться. Ему нельзя незаконно принимать запрещенные вещества. Если врач говорит, что другого варианта лечения нет и надо использовать препарат из списка запрещенных, то есть соответствующая процедура, которой надо придерживаться. Врач подает запрос, комиссия его рассматривает. Такая система есть давно, другое дело - кто и как ей пользуется. Недавно было сообщено, что каждый седьмой спортсмен из Великобритании на Олимпиаде в Рио имел такое разрешение. На мой взгляд, это много. Или врачи не хотели найти заменители, или что-то другое…

- Как оформляется подобное разрешение?

- Врач пишет заявку и объясняет, что другой альтернативы лечения, кроме применения определенных препаратов, нет. Комиссия Национального антидопингового агентства или Международной федерации (в зависимости от уровня спортсмена) эту заявку рассматривает и соглашается либо нет. Такое разрешение действует на конкретный период времени (месяц или полгода). Каждое решение регистрируется в системе ADAMS.

- Сколько у нас спортсменов с такими разрешениями?

- С 2009 года 90 разрешений были выданы именно нашей комиссией. Если, например, Талай или Герасимене надо будет лечиться, то они могут подать заявление у нас, но мы все равно переадресуем его в Международную федерацию.

- Сколько в Рио было таких наших атлетов?

- В среднем в год выдается 7 разрешений. В Рио было 5 таких атлетов. Подробнее (виды спорта, имена) я не могу сказать. В соответствии с кодексом мы не можем разглашать такую информацию и можем ее использовать только в деле расследования, если это понадобится.

- Может последовать лавина заявок, мол, раз это можно употреблять, так почему нам нельзя.

- Всегда должен быть диагноз. У любого заболевания своя схема лечения. На сайте ВАДА есть инструкция, как действовать комиссии при принятии решений. По каждому заболеванию прописаны препараты, которые могут применяться. Если схема лечения выбивается из классической, тогда специальный отдел ВАДА это анализирует. Если ангину предложат лечить стероидами, то ни один доктор с этим не согласится.

«Наши ребята попали в неприятную историю»

- Получается, сейчас надо быть не только быстрее, выше, сильнее на стадионах, но и шустрее, сообразительнее в правовом поле. Та же Серена Уильямс права с точки зрения бюрократических норм. Но и Мария Шарапова имеет проблемы с сердцем и могла получить разрешение на тот же мельдоний, однако ее агенты проспали момент…

- Случай с Шараповой вообще уникален. Я не понимаю, как такая высококлассная спортсменка попала в подобную ситуацию. Что делал ее штаб? Что касается мельдония, то его можно было заменить аналогами. Но почему-то она этого не сделала.

- Вся история с мельдонием - это экономика, политика, война фармацевтических компаний? Препарат же не улучшает ни силу, ни выносливость, ни скорость.

- Клинический эффект не доказан. Конечно, этот препарат быстро и непонятно попал в список запрещенных. Для ВАДА было неожиданностью, когда пошла лавина выявленных положительных проб. В первые дни они думали, что это были намеренные применения мельдония, но когда за несколько месяцев было зафиксировано около 500 нарушений, они поняли, что это серьезная проблема, и издали специальные рекомендации.

- На какой стадии дело нашей мужской команды по гребле на байдарках и каноэ, которую не допустили на Олимпиаду?

- Французское антидопинговое агентство инициировало это дело. Они выявили, что у наших гребцов были остаточные явления, но в отношении всех спортсменов сняты все ограничения, временного отстранения от соревнований у них уже нет. Но французская сторона, к сожалению, до сих пор не уведомила, на какой стадии само расследование, окончилось ли оно.

- Что имеем на данный момент?

- Расследование начато. Низкая концентрация мельдония свидетельствует о том, что прием был еще в 2015 году - до запрета препарата. 15 сентября в Финляндии у нас была встреча с представителями ВАДА, мы их проинформировали, что, вопреки требованиям кодекса, нам не предоставили данные о ходе расследования, принятых решениях. Ведь по логике они должны были сообщить: отстранение снято, дело закрыто, спортсмен невиновен; или отстранение снято, но расследование продолжается по таким-то причинам. К сожалению, сложно с ними работать. Мне непонятно, почему они так себя ведут. Наши ребята попали в неприятную историю.

«Мы хотим, чтобы все было объективно и доказуемо»

- Почему в тяжелой атлетике столько проколов за последние два года?

- Сам по себе вид спорта такой. Там высокий риск применения запрещенных препаратов. В принципе, за два года было немного случаев. Два в 2015 году после чемпионата мира в Хьюстоне. Остальные - это результаты перепроверок проб 2008 и 2012 годов. Почему стало больше выявленных случаев? Изменились приборы. Они стали на порядок точнее. Разработали новые методики, начали проводить перепроверки, особенно в таких видах спорта, как тяжелая и легкая атлетика.

- Получается, что ранее применение запрещенных препаратов выявить не могли?

- Да. Или дозировки малые. То есть факт применения был. Но на те времена приборы это не видели, а сейчас ситуация изменилась.

- Шли разговоры, что сборную по тяжелой атлетике могут на год отстранить.

- Заседание Международной федерации запланировано на октябрь. Там будет рассматриваться вопрос. Пока ничего нового нет. Если за год происходит три и более случая, то могут наказать штрафом или дисквалифицировать на год.

- Получается, так можно бесконечно проверять старые пробы. Олимпиада прошла, но только через 8 лет узнаем, что и как там было на самом деле.

- Через 10 лет - столько храниться проба. Конечно, эти перепроверки порой непонятны. Я был в Рио, и представители некоторых стран прямо так и говорили: нас не волнуют эти перепроверки, главное, что сегодня мы на пьедестале, а завтра хоть трава не расти. В основном так говорят азиатские страны.

Мне это не совсем импонирует. Издаются книги, буклеты, а через 8 лет все переписывается. Эта система не без изъянов. Но если спортсмен не применял допинг, то хоть через сто лет разморозь его пробу - и она будет чистой. В ином случае он под прицелом.

- В тяжелой атлетике так много допинговых скандалов, что говорят даже об исключении этого вида спорта из программы Олимпиады.

- Эти разговоры после каждой Олимпиады начинаются. Это дело МОКа и Международной федерации. Такова специфика тяжелой атлетики. В видах спорта, где все решает координация, ловкость допинга меньше.

- Если менять всю систему ВАДА, то как она должна выглядеть?

- Ничего идеального в этом мире нет. Но четко звучит мысль: у международных федераций функцию проведения допинг-контроля надо забрать. Потому что есть конфликт интересов. У федераций задача развивать свой вид спорта. Скоро будет заседание интеллектуальной группы, которая будет вырабатывать предложения.

- В деле представителя таэквондо Армана-Маршалла Силлы, который не поехал на Олимпиаду из-за положительной пробы, что-то прояснилось?

- Дело неординарное. На разбирательство есть три месяца, но это не значит, что мы затягиваем время, - мы хотим выявить все обстоятельства. В голове не укладывается, как такое могло произойти, никакой логики не просматривается.

- Запрещенное вещество выявили в Беларуси?

- Да, мы реализовывали предолимпийскую программу. Все атлеты, которые принимали участие в Играх, должны были быть чистыми. Каждый проходил тестирование, потом мы отправляли пробы в Дрезден.

- Что вы думаете об обвинениях в адрес России в манипуляции допинг-пробами?

- Что касается Сочи, то лаборатория имеет аккредитацию ВАДА, которая все контролирует. Тогда хочется спросить: что вы там делали? В лабораторию ведь просто так не попасть.

- Якобы спецслужбы содействовали.

- Идет разбирательство. И МОК заинтересован, чтобы все добрались до правды. И хотелось, чтобы все было не голословно, как в докладе Макларена: в России все плохо, мне Родченков все рассказал, я ему верю. Но какие факты? Если бы у него что-то украли и следователи работали точно так же? Мы же хотим, чтобы все было объективно и доказуемо. Хорошо, один человек дал показания. Но где гарантия, что он это не придумал? В ноябре появится вторая часть доклада, посмотрим, что там будет. Пока те обвинения, которые выдвинуты против России, несоизмеримы с последовавшими санкциями. То же отстранение паралимпийской команды.

- Паралимпийцам заявляли, что они стали жертвой всей системы.

- Да, был наложен принцип коллективной ответственности. Но это непонятно, такие решения вызывают отторжение. Это уже борьба не с допингом, а с отдельными государствами, люди могут это неправильно воспринять. Я такие подходы не разделяю.

«Ситуации, как в России, у нас не может случиться»

- Вы довольны, как идет борьба с допингом в Беларуси?

- Мы являемся частью Всемирной антидопинговой системы. Наша деятельность высоко ценится зарубежными организациями. Это дорогого стоит. Мы выстраиваем свою работу так, чтобы не было никаких вопросов, все делаем по международным стандартам. Развитие идет в правильном направлении, об этом говорят и в Совете Европы, и в ВАДА. 21 сентября генеральный директор ВАДА на заседании исполкома докладывал о прогрессе антидопинговой работы в Беларуси. Ситуации как в России у нас не может случиться. Стоит появиться каким-нибудь подозрениям, потом замучаешься отбиваться. Конечно, есть над чем работать. Например, над образованием, юридической составляющей. Главное, что количество дисквалификаций становится меньше.

- Когда попадаются спортсмены на допинге, это осознанный шаг, попытка обмануть систему, халатность? Леонид Тараненко говорил, что у него сердце разрывается, когда на стероидах и анаболиках попадаются 15-летние юноши, которым эти препараты могут и тренеры подсунуть.

- Если 15-летний парень принимает тяжелые препараты, то он их не сам нашел (в свободном доступе их нет), значит, ему их кто-то дал. Это и вред здоровью. И для чего это делается? Не для спортсмена, а для достижения тренерских целей: он хочет категорию, зарплату. Нечистоплотность некоторых «специалистов» - это караул. Мы как раз прорабатываем вопросы ужесточения ответственности таких тренеров. Начиная с контрактных обязательств и присвоения категорий. Разработаны предложения о внесении изменений в Уголовный и Административный кодексы. Новый парламент приступит в рассмотрению этих законопроектов.

Еще бывают ситуации, когда врач что-то выписал, а там оказался запрещенный препарат. Даже если спортсмен не знал, он все равно за это отвечает. За это очень обидно. Потом начинаешь разбираться и говоришь: есть куча аналогов препарата, которые разрешены, почему вы их не используете. Я за 5 минут нахожу это, а врач пожимает плечами.

Был случай, когда тренер сам купил БАД, дал всей команде (3 - 4 спортсмена) - и все потом сдали положительные пробы. Тренер говорит, что вина его, он не проверил. Мы предложили дисквалифицировать всех на год, но Международная федерация не согласилась и отстранила на два года. Хотя всех жалко: спортсмены доверяли тренеру, а он проявил свою некомпетентность. В итоге почти всю команду мы потеряли.

Но когда спортсмен умышленно применяет, тот тут нет слов. Образовательную программу надо вести с юношеского спорта. И тренер ежедневно должен объяснять, как надо вести себя по отношению к допингу, формировать мировоззрение. Он же рассказывает, как настраиваться на соревнования, справляться с волнением, выстраивать тактику. А многие надеются только на антидопинговое агентство, что оно решит все вопросы.

- Наверняка есть вещи, которые обычный человек употребляет не задумываясь, но спортсмену это нельзя.

- Тот же приснопамятный сироп от кашля «Кленбутерол». С ним много возились. Таких лекарств много. В обычной медицинской практике их назначают, но в спорте они запрещены. Поэтому в обычной поликлинике спортсмен всегда должен предупреждать врача, а тот - подобрать препараты так, чтобы в них не было запрещенных веществ.

- Первый вице-президент НОК Максим Рыженков говорил, что у себя в кабинете спортсменам не предлагает даже чай и кофе, мол, мало ли что там может быть.

- Кстати, мне он тоже не предлагал (улыбается). Конечно, спортсмен должен быть бдительным, он ответственен за то, что попадает в его организм. Если допинг-проба дала неблагоприятный результат, то не важно, из-за чего это случилось (халатность или умысел). Каждый должен думать о безопасном поведении, учитывать, что спорт - это война, могут подставить, обмануть. Например, нельзя оставлять без присмотра бутылки для питья. Правильно говорит и Максим Рыженков, и Ирина Лепарская. Она своим девочкам каждый день твердит: поднос с едой поставил, хоть на секунду отвернулся - бери новый. Не говоря уже о том, чтобы отойти за вилкой, если забыл. Хотя в той же художественной гимнастике риск применения допинга минимальный. Но чья-то шутка или умысел могут навредить. Мелочей на высоком уровне нет.