Проблем в России мало – уеду в Гватемалу!

Фото: Личный архив.

Уже полгода 25-летняя уфимка Виктория Валикова – единственный доктор в поселке Пахом, где нет ни воды, ни электричества, ни других врачей. Как и в 20 окрестных селах.

После башкирского медуниверситета Вика год проработала в уфимской инфекционной больнице №4, потом прошла обучение в Бельгии и рискнула добровольно отправиться в тропики. Больница в Гватемале, которой она заведует, работает от бельгийской организации «Вивир ен Амор», которая живет на пожертвования. За работу самоотверженному доктору не платят, деньги выделяют только на еду – около 10 долларов в неделю. Чтобы не забыть русский язык, девушка ведет дневник, который больше похож на приключенческий роман.

31 мая

КОЛИБРИ НА КЛУМБАХ И БАНАНОВЫЕ ДЕРЕВЬЯ

В Пахом я прибыла в багажнике. От ближайшего к нам города Уеуетенанго пять часов езды. Дорога невыносима, камни и ухабы, а в багажнике хоть лечь можно.

Природа восхитительна - будто я попала в серию Нэшнл Джеографик. Зеленые джунгли, горные вершины в облаках. Возле клиники, как и положено, растут деревья. Банановые. А с клумб пьют нектар колибри!

Вести прием мне помогает «промоутер» - местный волонтер, который делает записи и переводит (народ тут говорит даже не на испанском, а на языке майя, причем у каждой деревни он свой). А в будущем, когда я его всему обучу, он должен справляться в клинике без меня.

2 июля

НА ТРИ БУКВЫ НЕ ПОШЛЕШЬ

В моей родной уфимской инфекционной больнице всех фельдшеров «Скорой», которые привозили мне бэбиков младше 28 дней, я отправляла на три буквы… и две цифры: в ГКБ №17. Там есть отделение патологии новорожденных. А здесь мы и ГКБ, и сельская амбулатория, и травмпункт, и роддом, и аптека. Поэтому вчера папаша Дон Хуан Карлос Сантьяго Младший притащил мне своего 13-дневного отпрыска. Его жена сидела дома, по традиции ей нельзя показываться на людях 30 дней после родов.

Малыш весил два кило, но Хуана волновало не это – пупочная ранка гноилась. Мы ее обработали и наказали прийти через день на проверку.

3 июля

ДОКТОР ХАУС ПРАВ

Кофе в Гватемале хороший и, как полагается, - весь на импорт. Все хорошее тут на импорт. Купить можно, но это дорого: 8 кецалей за чашечку – это 80 центов, дневная зарплата деревенского жителя. Поэтому мы кофе покупаем массово в Уеуе и варим себе сами.

Зарабатывают тут на всем. Поэтому первое правило (бойцовского клуба) консультации - никогда не давать таблеток в упаковке. Даже еле живой дядька с десятидневной кровавой диареей твои таблетки попытается продать. Такой уж менталитет. Второе правило прямо по Хаусу – все врут. Тут у нас и ложнобеременные за витаминками, и ложнородившие за пищевыми добавками. Могут даже чужого ребенка притащить для правдоподобия! Третье правило консультации - хорошему пациенту надо дать банку. Простую, стеклянную. Нам не жалко, а они радуются. А главное – пациенту нужно что-нибудь выписать, иначе это не консультация. Хоть упаковку кальция или ромашковый чай.

4 июля

МОЙ ЗОРРО

Немного о местной бюрократии. Точнее об ее отсутствии. Сегодня ходила к мэру. Причина веская - мне скоро купят лошадь, а ставить ее некуда. Возле клиники нельзя - гигиену нарушим. После долгих «пор фавор» (то есть «ну пожалуйста!»), мэр разрешил держать лошадь в тюрьме для животных. Это такое место в деревне, куда определяют разную скотину, которая паслась там, где запрещено. Или съела что чужое. Вызволить коровку или коняшку можно за 50 кецалей (5 баксов). Мой Зорро будет стоять там бесплатно.

5 июля

СЕЗОН ДОЖДЕЙ -

В сезон дождей жизнь замирает. Даже школу закрывают на это время. Камни с гор валятся, словно яйца из куриц - каждый день кого-то да придавливает.

Гватемала - это вам не Россия, и пациенты здесь с дождем не прекращаются, а начинаются. Потому что на полях мокро и промозгло, а в больнице тепло, сухо и витаминки дают.

6 июля

КЛАССИКИ С ТУБЕРКУЛЕЗОМ

По утрам мы фотографом Лизой выходим на пробежку, от чего местные в шоке: когда ты работаешь в поле 14 часов в день а потом еще 4 часа топаешь домой с этого поля, в голову трудно помещаются мысли что кто-то может бегать «просто так, для себя».

Хотя это все же блажь, работа у нас далеко не сидячая. Сегодня три раза моталась на вызовы с огроменным рюкзаком (вместо чемоданчика, который бывает у врачей «Скорой» в России). Точнее - прыгала. Это такая игра в классики между коровьим пометом и скользкими валунами.

Забегала к Франсиско – парень с туберкулезом, которого я лечу по схеме «Б» - уколы 6 дней в неделю. Он слаб и агрессивен, сам ходить в клинику не собирается. А я не собираюсь пасовать и лечить потом полдеревни от мультирезистентного туберкулеза. Поэтому - классики. С камушка на камушек. С кочки на кочку…

8 июля

ВМЕСТО ДУХОВ - РАСТВОР ОТ БЛОХ

Жить в деревне тяжело. Хотя я привыкла вставать в 5 утра. Консультации сегодня начинаются в 7, придет на перевязку ребенок с ожогом. До этого времени надо успеть отыскать Зорро на пастбище в лесу, замесить тесто, испечь тортильи, замочить белье, принять ледяной душ (другого нет), сварить еды собаке. Привыкаешь к соевому мясу. К москитам и крысам. К тому, что нужно сначала смотреть на руки, прежде чем пожимать, – повсюду чесотка. Растворы от блох стоят у меня на туалетном столике – там, где у моих бывших одноклассниц «шанелиномерпять» и прочие вещи, о которых мне сейчас и мечтать не приходится. Начала мыться шампунем для собак – надеюсь, поможет.

Единственное, к чему тяжело привыкнуть, - это отсутствие друзей…

9 июля

КРОВНАЯ МЕСТЬ

Девочка с абсцессами – огромными воспалениями.

- Нет, мы будем резать! – я перехожу на крик, волонтеры пытаются убедить меня, что по какой-то дикой причине операцию ребенку делать нельзя.

- Вы не понимаете, доктОра. Если мы этого ребенка тронем ножом, его отец зарежет нас. Это традиция – кровная месть…

Папаша почти моих лет и на две головы ниже. Я пытаюсь объяснить, что это его единственный шанс спасти дочь, но он ни в какую.

И тут меня озаряет:

- А если кто-то из членов семьи?

- Это можно! – улыбается отец. И почему-то весело дает подзатыльник дрожащей у порога жене.

Пришлось проводить самый короткий в мире курс «Хирургия за три минуты». Резать строго по линиям. Глубина - полсантиметра.

Девочка зажмурилась от ужаса. Рисую на ней план специальным фломастером - каждый абсцесс перечеркнут и обколот новокаином. Я подаю скальпель, отец разрезает, гной выхлестывает наружу, я обеззараживаю. И так шесть раз. Перевязка, антибиотики в дорогу, наставления, как ухаживать за ранами.

Они уходят, а я медленно стекаю на стул. И только тут замечаю, что мое платье прилипает к телу от пота - особенно на спине.

11 июля

СТРЕЛЯЮТ...

В полночь мы проснулись от выстрелов – человек 50 противников строительства гидроэлектростанции вышли на улицы с ружьями и мачете. Палили в воздух и швыряли камни в дома тех, кто «про». Мы от страха даже лампу включать побоялись, просидели почти до утра с фонариком, засунутым под одеяло, чтобы не сильно светил.

А потом подумали: ну не тронут они клинику! Кто же их, раненых, спасать потом будет? И были правы. Мы живы, сегодня обычный рабочий день. Надо просто взять себя в руки и лечить людей.

23 июля

МЫ УБИЛИ РЕБЕНКА

Трехлетнюю девочку с диареей привез из соседнего села среди ночи медбрат Стан. Он нес на руках нечто напоминающее куль старой одежды.

- Весит сколько? – спрашиваю.

- Шестнадцать.

Что-то не похоже. И тут до меня доходит – 16 либр! То есть меньше восьми кило…

Малышка подвывает при каждом вдохе. Кожная складка стоит, как носки солдата - признак отсутствия воды в тканях. Бедра покрыты шелушащейся чешуей, от долгого голодания. Я провела рукой – кожа ровным пластом осталась на перчатке. Ребенок слабо заорал.

- Стан, это не инфекция. Они ее не кормят!

Нет, не со зла. Просто в больших семьях, особенно бедных, тут все достается мальчикам, а девочки, особенно младшие, часто обречены на такие мучения.

Семейство ребенка шумно толпилось в приемной, что-то обсуждая на своем наречии. Малышку они оставлять не желали – с ней по местным обычаям должна сидеть мать, а ей, видите ли, неприлично появляться в обществе без мужчин.

- Останьтесь, я врач, я помогу! – я почти реву.

- Некогда нам, работать надо. Просто дайте что-нибудь от живота…

После бессонной ночи с бинтами, капельницами и витаминами, она впервые заплакала в голос, и сама, не захлебываясь, проглотила молочно-маслянную смесь. Но родители ее все-таки забрали, несмотря на наши громкие протесты, и через восемь часов Еулалия умерла.

Детей здесь хоронят в картонных коробках. Но все равно очень красиво: с цветами, свечами и пальмовыми листьями.

24 июля

ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ

Когда началось землетрясение, мы с Инти шли из соседней деревеньки Сан Матео. Довольные! Нас вызвали из-за преждевременных родов, а оказалось, что всего лишь гастрит. Предвкушали, как сейчас объедимся жареной кукурузой и ананасами, которыми закупились по дороге. Но кукурузное счастье было недолгим - все вокруг затряслось и нас повалило на землю.

Вулканы! – пронеслось в голове. Их тут полно. Инти схватила меня за руку и мы побежали к клинике. Стояли возле здания, как два заблудившихся ребенка и не знали, что делать – то ли зайти внутрь, то ли ждать снаружи, пока все закончится. От паники я никак не могла вспомнить, чему учили на уроках ОБЖ.

Трясло на самом деле минут 15, просто у страха глаза велики. Но убираться нам пришлось изрядно - вся посуда побилась о каменный пол.

30 июля

ШЬЕМ СКАЛЬПЫ

Ночка выдалась неспокойная. Не успела я закрыть глаза после того, как мы с акушеркой Инти были нагло разбужены пьяным дядькой, требующим таблеток от диареи, как в дверь забарабанили снова.

- Вы ходить к нам домой. Муж пораниться мачете, - на ломаном испанском объяснялась посетительница.

Врала. Явно пострадал в стычке из-за гироэлектростанции. Мы в свете этих событий «на ранения» больше не ходим – белых в любой заварушке убивают первыми.

Пришлось барышне вести своего благоверного к нам. Защитник станции явился с двумя окровавленными полотенцами на голове, которую нужно было срочно зашивать. Вообще-то я не хирург, я инфекционист. Проще говоря – должна лечить ангину. Но здесь эта отмазка не работает. И теперь я знаю, что инфекционисты могут все. Особенно в тропиках. Особенно такие стукнутые, как я.

Шить скальп, ребята, тяжело. Сосудов на голове полно, а клапанов на них нет. Поэтому работать приходится в пульсирующих фонтанах крови, которой к концу операции натекло по щиколотку. А потом пациент рухнул со стула – гиповолемический шок (это когда теряют много крови). Я догадалась связать жгутами все четыре конечности, чтобы сохранить хоть немного крови, пока Инти ставила ему капельницу.

Тут принесли еще одного бойца – этот был против электростанции, за что ему порубили руку до самой кости. Обоих мы в итоге повезли в Уеуе.

Оба целы. Теперь дома сидят, не высовываются.

15 августа

НЕЗНАКОМЫЙ ФРУКТ

Не удержалась и слопала в лесу незнакомый фрукт, похожий на смесь желтого, недозрелого помидора и гигантского крыжовника с шипами. Мы как раз возвращались с приема в соседнем Яланвице. И вот я сижу в машине, слизистая рта онемела, я не могу глотать и молюсь, чтобы мы доехали до Пахома раньше, чем меня накроет анафилактический шок. В этот раз повезло – откачали. А вообще так и помереть недолго.

28 августа

КОГДА ОПУСКАЮТСЯ РУКИ

Иногда руки опускаются. Диабетик Симон слег с пневмонией, которую я пытаюсь облегчить антибиотиками. Он смотрит с надеждой, а я бормочу лицемерное «ну вот, уже лучше». Хотя мне кажется, легкие у него совсем скоро откажут. Еще и трофическая язва на голени никак не затягивается, несмотря на все мои старания.

И хочется закричать: какого черта?! Почему у нас нет инсулина? Почему у нас нет электричества, чтобы работал холодильник для хранения инсулина? Почему у нас нет денег, чтобы покупать и транспортировать инсулин, а у правительства нет программы снабжения? Почему все, что я могу сделать, - это припарки?

7 сентября

ЭКСТРЕМАЛЬНЫЕ РОДЫ

-Ты уверена, что это двойня?! – кажется, у меня начинается истерика. Только мы наконец приняли ребенка, как начал появляться второй.

- Пока что я уверена что это - нога! – крикнула в ответ Инти. Нам, если честно, было не до шуток, малыш рождался задом наперед – в «ножном прилежании». Такие роды даже в мощно оборудованных клиниках часто заканчиваются печально. Чудом успеваем перерезать пуповину, обвившуюся вокруг шеи ребенка.

Орет. Гора с плеч.

Обычно мы знаем о двойнях заранее. Для получения родового сертификата местная мамочка должна прийти к врачу три раза. Но некоторые до сих пор игнорируют наши предписания – документы им не нужны. 80% населения Пахома никогда не выезжала из села.

Два теплых комка на руках завернуты в одеялки компании «Аэрофлот», которые я, как полагается, стащила из самолета, и одеты в шапочки, которые связала мама бойфренда Инти.

По местным традициям детей называют именами акушерок. Так что мальчик был немедленно наречен Инти, а девочка - Викторией.

30 сентября

ЗАЧЕМ ОНО МНЕ НАДО

Знакомые из России все время спрашивают: «Вика, да зачем тебе все это надо?». А я просто вижу глаза тех, кто уже приготовился умирать в своем маленьком домике в лесу, а теперь будет жить. И понимаю, что ради этого можно вытерпеть все.

Но если вы хотите прислать мне тушенки или лекарств для клиники – пожалуйста, не стесняйтесь!

Дневник Виктории Валиковой можно прочитать в Интернете.

КАК ПОМОЧЬ ВИКЕ

Адрес почтового ящика:

To: Victoria Valikova

"Vivir en Amor" AP63 13001 Huehuetenango Guatemala/CA

В чем нуждается клиника